Эвис убрала тюбик помады и нанесла последний слой тончайшей пудры. Немного постояв, она хорошо отработанным движением повернулась одним боком, затем – другим, чтобы получше рассмотреть свое отражение. У нее на секунду вытянулось лицо, когда она окинула себя критическим взглядом, стараясь понять, что скрывается за толстым слоем румян и туши. Я выгляжу, подумала она, более умудренной, что ли…

Хайфилд стоял на крыле мостика в компании Добсона, помощника командира корабля, а также радиста и по интеркому предавал приказы рулевому, который вел эту махину по узкому проходу в сторону постепенно вырисовывающегося побережья Англии. Внизу, на полетной палубе, выстроились моряки в парадной форме, в то время как офицеры и прочие чины заняли свои места на острове, согласно так называемой Процедуре альфа [39] . Моряки стояли в полной тишине, ноги на ширине плеч, руки за спиной, в безупречно отглаженной форме, что некоторым образом нивелировало потрепанный вид самого корабля. Швартовка корабля для капитана традиционно является самым приятным событием: ну как тут не преисполниться гордостью, если стоишь на мостике огромного боевого корабля с образцовым экипажем и слышишь приветственные крики встречающих?! Хайфилд хорошо понимал, что среди личного состава не было человека, который во время этой прекрасно организованной церемонии не забыл бы на время все тяготы долгого пути.

Но вот к самой «Виктории» это, к сожалению, не относилось. С чихающим двигателем и ненадежным рулем, который в любую минуту могло заклинить, потрепанный войной корабль с помощью буксирных судов входил в гавань, оставаясь совершенно равнодушным к красотам девонских и корнуоллских холмов, раскинувшихся по обе стороны от него. Когда командир корабля рано утром заходил в машинное отделение, старший механик сказал ему, что это даже хорошо – наконец оказаться дома. Он не был уверен, что сможет поддерживать корабль на плаву.

«Корабль знает, что отработал свое, – жизнерадостно заметил механик, вытирая руки о комбинезон. – Он уже достаточно нахлебался. Должен вам сказать, сэр, я понимаю, что он чувствует».

– Измените курс на ноль-шесть-ноль.

Хайфилд повернулся к радисту и услышал, как тот повторил команду.

Утренний свет был особенно ярким, такой обычно предвещает ясный погожий день. Плимутский пролив посылал прощальный привет старому кораблю и здоровался с невестами. По голубому небу плыли пушистые облака, море в барашках весело поблескивало вокруг корабля, словно хотело поделиться с ним своей красотой. После Бомбея и Суэцкого канала, после бесконечных просторов мутной воды все вокруг казалось нереально зеленым.

Порт буквально с первыми лучами солнца начал постепенно заполняться людьми. С озабоченным видом пришли несколько мужчин в пальто с поднятыми от холода воротниками, они стояли и нервно курили, периодически исчезая, чтобы подкрепиться чаем с тостом. Затем прибыли целые семейства, они группами собирались у пирса, показывая рукой на приближающийся корабль и приветствуя выстроившихся на палубе невест. Радист уже связался с начальником порта и представителями британского Красного Креста. Он доложил, что во всем Плимуте не осталось свободных комнат и некоторым мужьям приходится спать чуть ли не в прихожей.

– По местам стоять! На швартовы становиться! – Громкая связь отключилась. Последняя команда перед заходом в порт.

Капитан ухватился за перила. Они возвращались домой. Что бы там это ни значило.

Найкол проверил лазарет, буфетную на палубе и даже туалетные комнаты невест, нарушая спокойствие громкими призывами. Теперь он мчался по ангарной палубе к главной столовой для невест, не обращая внимания на удивленные взгляды возвращавшихся с завтрака женщин с идеально уложенными волосами, в тщательно отглаженных платьях и жакетах. По пути ему дважды попадались морпехи, направлявшиеся на полетную палубу. Зная его репутацию, они ни на секунду не усомнились, что он выполняет какое-то срочное поручение. И уже после, вспомнив о его помятой форме и небритом лице, они, возможно, заметили, что вид у Найкола был какой-то потрепанный. Удивительно, что иногда позволяют себе некоторые мужчины, когда знают, что уже почти дома.

Он остановился в дверях и осмотрел помещение. В столовой оставалось не более тридцати невест. Берег был уже совсем близко, и женщины в основном или заканчивали складывать вещи, или толпились на палубе. Он помешкал немного, вглядываясь в лица девушек. Но ее среди них не было. И он выругал себя за дурную голову, не дающую покоя ногам.

Ну и откуда теперь начинать поиски? Везде топтались люди. И как за полчаса на корабле, где, как в кроличьем садке, полно помещений и отсеков, среди шести сотен людей можно найти одного человека?

– Миссис Аннетт Тревор. – Офицер из женской вспомогательной службы стояла у трапа в ожидании, когда миссис Тревор с боем пробьется вперед.

После некоторой суматохи чемодан подхватила какая-то блондинка с завивкой крупными локонами и в съехавшей набок шляпке.

– Это я! – пронзительно закричала она. – Уже спускаюсь!

– Ваш багаж должен пройти таможенный досмотр. Вещи уже на пирсе, и, чтобы их получить, вы должны предъявить удостоверение личности. Можете сойти на берег. Удачи! – Женщина-офицер прочувственно пожала ей руку.

Миссис Тревор, глаза которой уже были устремлены на причал, ответила рассеянным рукопожатием, прижала чемодан к бедру и, слегка покачиваясь на высоких каблуках, начала спускаться вниз по трапу.

Шум стоял оглушающий. Женщины на борту взвизгивали от нетерпения и вертели головой, пытаясь разглядеть в толпе любимое лицо. Внизу возле трапа выстроились морпехи, сдерживавшие натиск напиравшей толпы.

На самом причале оркестр духовых инструментов исполнял «Colonel Bogey», кто-то через мегафон тщетно пытался уговорить людей не скапливаться на краю пристани. Веселые компании радостно вопили, махали руками и выкрикивали послания, которые – уносимые ветром – тонули в этой какофонии.

Маргарет стояла в длинной очереди, ее сердце тревожно билось, больше всего ей сейчас хотелось ненадолго присесть. Женщина перед ней нетерпеливо подпрыгивала на месте, стараясь разглядеть кого-то поверх голов, и уже успела два раза врезаться в Маргарет. При других обстоятельствах Маргарет сказала бы ей пару ласковых, но сейчас у нее язык присох к нёбу от волнения.

Все произошло слишком быстро, в ужасной спешке. Она даже не успела ни с кем попрощаться: ни с Тимсом, ни с коком из буфетной на полетной палубе, ни со своими подругами по каюте, которые обе куда-то испарились. И что теперь? – спрашивала она себя. Мои последние связи с родным домом исчезли, как утренний туман.

Когда первая невеста сошла с трапа, толпу огласили приветственные возгласы, а пристань осветили вспышки множества фотоаппаратов. Оркестр заиграл «Waltzing Matilda».

– Боже, я сейчас описаюсь от волнения, – вздохнула какая-то девушка рядом.

– Пожалуйста, пусть он будет там, пожалуйста, пусть он будет там, – как заклинание, шептала в носовой платок другая.

– Миссис Кэрри Уилсон. – Теперь имена выкрикивали уже гораздо быстрее. – Ваш багаж должен пройти таможенный досмотр.

Господи, что же я наделала? – спрашивала себя Маргарет, глядя на эту незнакомую страну. И где Фрэнсис? И Эвис? Многие недели это было для нее несбыточным сном, Священным Граалем, о котором можно было только мечтать. А теперь она чувствовала, что совершенно не готова, выбита из привычной колеи. Еще никогда в жизни ей не было так одиноко.

И вот он. Момент истины. Ее имя пришлось дважды произнести, прежде чем она расслышала.

– Миссис Маргарет О’Брайен… Миссис О’Брайен?

– Вперед, девочка, – подтолкнула ее соседка. – Шевели ногами. Пора сходить на берег.

Командир корабля как раз собирался показать лорд-мэру мостик, когда в дверях появился офицер: